Наиболее драматичными в истории города в конце восемнадцатого века стали события Крестьянской войны 1773-75 годов, когда повстанческие войска подошли к городским стенам и подвергли Уфу продолжительной осаде.
__Осенью 1773 года часть восставших расположилась лагерем в селе Богородском, а основная часть - в лагере села Чесноковка. Число повстанцев достигало пятнадцати тысяч человек. Известно: первым историографом и исследователем обстоятельств Пугачевского восстания был Александр Сергеевич Пушкин, написавший об этих событиях "Историю Пугачева". __В Уфе Пушкин не был, но места, связанные с боевыми действиями повстанческих войск, его интересовали, в частности, и обстоятельства осады нашего города. Поэт тщательно изучал детали, связанные с возникновением недалеко от Уфы второго крупного центра Крестьянской войны.
__Пушкин писал, что Чика Зарубин "подступил под Уфу с десятитысячным отрядом и осадил ее в конце ноября. Город не имел укреплений, подобных оренбургским; однако ж комендант Мясоедов и дворяне, искавшие в нем убежище, решились обороняться. Чика, не отваживаясь на сильные нападения, остановился в селе Чесноковка, в десяти верстах от Уфы, взбунтовал окрестные деревни, большею частью башкирские, и отрезал город от всякого сообщения".
__В ноябре-декабре руководители Чесноковского лагеря пытались вступить в контакт с осажденными горожанами. Отряды повстанцев приближались к городским стенам и требовали, как пишет Пушкин, "криком своим... об отдаче города и чтоб городские жители выдали им полковника и коменданта Мясоедова, воеводу Борисова, и ежели де они выданы будут, то жителям города Уфы драки и разорения никому чинить не будут".
Повстанцы засылали в Уфу воззвания и манифесты на русском и татарском языках с требованием сдачи города. Для руководства осадой Пугачев направил в Чесноковский лагерь яицкого казака И.Н. Зарубина-Чику, присвоив ему имя графа Чернышева.
__В городе были мобилизованы все, способные носить оружие в возрасте от пятнадцати до семидесяти лет. Ядром защитников города стал гарнизон, состоящий из казаков и "инвалидной команды". Общее число защищающихся составляло всего лишь тысячу сто двадцать человек, но они были вооружены ружьями, имели много пушек У уфимцев было еще одно сильное преимущество - удобное для обороны расположение города (здесь сказалась мудрость основателей и первых строителей Уфы). Отчасти помогли и остатки старых городских стен, хотя серьезной преградой они не являлись.
В конце каждой из улиц, в городских воротах или перед ними были выставлены пикеты из сорока-шестидесяти человек с одним-двумя орудиями. Всего по городу насчитывалось тринадцать таких пикетов.
Одно из преданий времен уфимской осады связано со Смоленским собором и имеет конкретных действующих лиц. Предание гласит, что во время осады ежедневно, при чтении стихов шестипсалмия "Слава в вышних Богу и на земле мир", под сводами храма раздавался без видимой причины "гул колокольный". Это было тем более удивительно, что самой колокольни Смоленского собора к этому времени не существовало - во время большого пожара 1759 года она сильно обгорела и разрушилась. Странные звуки, как гласит предание, вынуждали священника не раз прерывать службу, а прихожане в страхе выбегали из храма.
О происходящем письменно доложили в Москву - Святейшему Синоду. Последовал приказ находившемуся в Уфе архитектору Казонову обследовать церковь. Тот ее изучил и распорядился церковную главу разобрать и сложить заново. Приказ исполнили, однако странный гул не прекращался. Среди горожан поползли слухи, что звуки эти предвещают гибель города, что нужно бежать из Уфы. Тогда городская администрация решилась на следующий шаг. Воевода Борисов и комендант Мясоедов, совершив вокруг города крестный ход с хоругвями, поклялись перед Казанской и Смоленской иконами, что умрут, но Уфы не сдадут. С этого дня, по легенде, странный гул прекратился.
__Как вспоминает Сергей Аксаков в "Семейной хронике", среди уфимцев бытовала и легенда о помощи горожанам во время осады со стороны божественных сил. Предание гласило, "что всякий раз, когда бунтовщики намеревались переправиться через Белую, чтоб завладеть беззащитным городом, им казалось, что множество войска выступало на крутой противоположный берег реки и что какой-то седой старик, с копьем и крестом в руке, на белой, как снег, лошади предводительствовал войском. Всякий раз трусливые шайки бродяг со страхом оставляли свое намерение и, мешкая, таким образом, дождались известия, что Пугачев разбит". Это, конечно, только легенда, старый уфимский фольклор.
На самом деле события развивались иначе.
Двадцать второго декабря повстанцы провели атаку. Это было что-то вроде
разведки боем, в ней приняли участие небольшие силы. Утром следующего
дня на город пошла вся лавина восставших. Увидев движение войск, уфимцы
открыли огонь. Им ответили из-за Белой пушки повстанцев, началась перестрелка.
Два орудия были перевезены через реку и поставлены против слабо защищенной
Усольской улицы (ныне Сочинской). Под прикрытием их огня повстанцы пошли
на приступ. Приведем отрывок из "Уфимской летописи", посвященного
этим событиям: "Пушечная пальба со обеих сторон продолжалась беспрестанно.
Но как через сильное отражение от города не мог злодей получить желаемого
успеха, а между тем приметя, что при конце Усольской улицы при нашем пикете
малолюдство, то перевезя из-за реки две пушки на гору и изобрев удобное
место нападения в логу, начал действовать пушечною стрельбою... а от него
причинялся страх и вред". Бой длился около восьми часов, защитникам
города нападение удалось отбить во многом благодаря находчивости и мужеству
одного из защитников города. Нападавшие отступили, потеряв восемьдесят
человек и оба орудия.
Вот как об этом рассказывает уфимский летописец:
"...усердный к отечеству воин, отставной из дворян вахмистр Дмитрий
Аничков, он же и Батя, приглася... до 20 человек ружейных людей, и спустясь
от злодея по правую руку в глубокий лог и проползя по оному до крайнего
гумна, состоящего неподалеку от злодейской диспозиции, из онаго по долине
начали производить залпом ружейные выстрелы, коими причинили злодейским
артиллеристам великий вред, и сим тех от пушек удаля, вскоре из онаго
гумна выскоча и поспешив к пушкам, и застав их заряженными, во мгновении
ока обратя на злодеев, картечными выстрелами отразив всю множественную
их толпу от сего удобного и опасного для города места. А к тому же и вскоре
градские конная и пешая команды, поспешив и ободрясь, начали злодеев побеждать
и, расстроив всю их диспозицию, обратили в бегство, взяв в добычу медныя
две пушки с их припасами и множество людей в плен".
Неудача первого штурма заставила повстанцев
перейти к планомерной осаде Уфы. В городе не хватало продуктов питания,
фуража для скота, топлива. Осаждающие стремились пресечь все вылазки горожан
за продовольствием в соседние деревни.
25 января 1774 года состоялся второй штурм
города. Он стал последней попыткой взятия Уфы._Штурм
был лучше подготовлен и велся с большим упорством. Атака началась одновременно
со всех сторон. С юга со стороны Чесноковки повстанцы двигались через
Белую под прикрытием огня пушек, вынесенных на лед. С северной стороны
отряды наступали по Казанской и Сибирской дорогам. Наконец, с юго-запада
восставшие двигались на расположенные недалеко друг от друга Ильинские
и фроловские ворота.
В штурме участвовали конница и лыжники,
которые "учинили на город со всех сторон с пушечными выстрелами приступ
с великим азартом и криком". С северо-востока наступал отряд Губанова.
Атаку двухтысячного отряда через Белую возглавил сам Зарубин, под которым
в бою пала лошадь. В этот раз атакующие смогли овладеть главной батареей
и Усольской сопкой, а отряд Губанова занял часть Сибирской дороги. Но,
как рассказывает уфимский летописец, пугачевцам "по множеству снегу
свободно бежать было неможно и оттого от наших воинов множественно были
по дороге побиты и заколоты".
Об одном эпизоде этого сражения - поединке
между всадником-мещеряком и уфимским казаком, сыном атамана - "Уфимская
летопись" рассказывает особенно подробно. Эпизод этот словно выхвачен
из средневековых хроник, рассказов о легендарных рыцарских поединках.
"Один из злодеев-мещеряков, имея на копье знатчик (знамя), видя свою
погибель, бросивши лошадь и оставшись пешим, с намерением уползти в лог...
И он острым своим копьем, сильно обороняясь, многих людей и лошадей поранил.
При чем случился казачей команды капрал Иван Шелаумов, силою и храбростью
наполненный, и против сего изверга, оставив также лошадь, и сразившись
с оным, по несчастию, был от злодея так сильно поражён, что копьем капрала
насквозь прокололо. Но сей воин при последней капле крови и с. последними
силами, захватя к себе копьё руками, не дал злодею выхватить, при чем
протчия, приступя... изрубили. А сей раненый, как выхвачено было копьё,
той же минутою упал мертв, кончиною которого канонада покончилась".
В конце концов и этот штурм закончился
неудачей; после него восставшие ограничивались блокадой города, устройством
завалов и засек на дорогах, обстрелами картечью городских окраин.
Весной 1774 года из Казани на помощь осажденной
Уфе выступили регулярные войска под командованием генерал-майора А.Л.
Ларионова, вскоре замененного подполковником И.И. Михельсоном. В конце
марта окрестности Уфы стали ареной ожесточенных сражений.
... Утром 24 марта началось сражение повстанцев с военным корпусом. Отряды
Зарубина ожесточенно сопротивлялись, было убито до пятисот повстанцев
и столько же взято в плен. Михельсон писал позднее, что " к нему
с паскаянием множество людей разного звания прося помилования приходят
кроме остервенившихся башкирцев, которые и по разбитии в плен почти живой
ни один не отдавался..."
